Известный русский литературовед

В последние десятилетня эта тенденция заметно ослабела, но не исчезла. Она лишь стала выражаться менее открыто, нередко в чрезмерной увлеченности религиозными, философскими и другими памятниками. Особенно соблазнительно подменять предмет при разговоре о малоизученных литературах — это заметили еще в конце прошлого века. Например, известный русский литературовед С. Венгеров критиковал В. Ф. Корша за сухой, филологический подход к древнееврейской и индийской литературам, а журнал «Русская мысль» в рецензии на книгу А. Штерна с полным правом недоумевал: «Почему-то составителю понадобилось в истории литературы привести сочинение, описывающее Китай в физико-географическом отношении; для этого он избрал большой труд Рихтгофена, доступный только специалистам — географам, геологам и притом еще не оконченный» .

Другая неприемлемая тенденция — смешение истории литературы с теорией, хотя к теоретическому осмыслению материала должен стремиться всякий исследователь. Вряд ли можно назвать, например, «историями литературы» книги, построенные по родам и видам. Наибольшее распространение такая композиция получила у французских историков литературы, начиная с книг XIX в. и кончая вышедшей в 1952 г. «Иллюстрированной историей литератур» Г. Трюка. Известный французский компаративист Ф. Бальдан — сперже добавил к работам этого типа труд о «становлении и развитии» литературы, построенный по проблемам.